Картина где петр 1 допрашивает царевича алексея. Петр i допрашивает царевича алексея ге николай
Сведений о том, что Петр лично допрашивал Алексея, нет. Художник Николай Ге, хотя и изучал архивы, придумал сцену, в которой царь и претендент на престол показаны, в первую очередь, как отец и сын. Для современников живописца тема была чувствительной — происходило переосмысление сюжетов прошлого, отношение к истории гуманизировалось. Теперь в деле Алексея акцент делался на личностных отношениях молодого человека с отцом, а о Петре говорили как о жестоком, непреклонном человеке, принесшем сына в жертву Отечеству. Однако же для начала XVIII века борьба за власть была обычным делом, предполагавшим, в том числе и убийство родственников, даже пусть и детей. Тем более, это было привычным для Петра, у которого к тому времени руки были в крови не то что по локоть, а по самые плечи.
Сюжет картины
В одной из комнат дворца Монплезир встретились и его сын Алексей. Сведений о том, что подобное действительно имело место, нет. Более того, в 1718 году, когда царевич был возвращен из Европы, здание еще строили. Ге сосредоточился на психологической дуэли, манкировав достоверностью.
Даже сидящий Петр производит впечатление энергичного, взвинченного. Алексей же — словно тающая свеча. Участь его предрешена. Резкий угол стола и разбегающиеся линии пола разводят героев.
Монплезир. (wikipedia.org)
Тема была выбрана не случайно — приближался 200-летний юбилей Петра I. «Десять лет, прожитых в Италии, оказали на меня своё влияние, и я вернулся оттуда совершенным итальянцем, видящим всё в России в новом свете. Я чувствовал во всём и везде влияние и след петровской реформы. Чувство это было так сильно, что я невольно увлёкся Петром и, под влиянием этого увлечения, задумал свою картину «Петр I и царевич Алексей», — писал Ге. Но изучив архивы, погрузившись во мрак рубежа XVII-XVIII веков, художник, впечатленный жестокостью самодержца, изменил замысел: «Я взвинчивал в себе симпатию к Петру, говорил, что у него общественные интересы были выше чувства отца, и это оправдывало жестокость его, но убивало идеал».
Картина готовилась специально к первой выставке передвижников в 1871 году. Павел Третьяков купил ее еще до экспозиции — сразу после того, как увидел полотно в мастерской. На выставке же картина произвела впечатление на Александра II, пожелавшего ее купить — при этом никто не осмелился сообщить императору, что она уже продана. Чтобы разрешить эту проблему, Ге попросили написать для Третьякова авторскую копию, а оригинал отдать Александру II.
Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе. (wikipedia.org)
Контекст
Петр был недоволен своим старшим сыном: помощи от него в государственных делах никакой, стремлений поднять Отечество с колен не наблюдается, да еще и в монахи постричься удумал. Император был категоричен — либо исправляйся, либо останешься без наследства, то есть без власти: «Известен будь, что я весьма тебя наследства лишу яко уд гангренный, и не мни себе, что я сие только в устрастку пишу — во истину исполню, ибо за Моё Отечество и люд живота своего не жалел и не жалею, то како могу Тебя непотребного пожалеть».
Алексей сговорился с австрийцами, сбежал в Италию и решил там дождаться смерти отца, чтобы затем взойти на российский престол при поддержке австрийцев. Последние же готовы были поддержать царевича с расчетом на интервенцию российской территории.
Алексей Петрович. (wikipedia.org)
Через несколько месяцев Алексей был найден. Итальянцы отказались выдать его русским посланникам, но разрешили встречу, во время которой царевичу было передано письмо Петра. Отец гарантировал сыну прощение взамен возвращения в Россию: «Буде же побоишься меня, то я тебя обнадёживаю и обещаюсь Богом и судом Его, что никакого наказания тебе не будет, но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешь и возвратишься. Буде же сего не учинишь, то, … яко государь твой, за изменника объявляю и не оставлю всех способов тебе, яко изменнику и ругателю отцову, учинить, в чём бог мне поможет в моей истине».
Возвращенного Алексея лишили права на престолонаследие, заставив дать клятву об отказе от престола. Сразу после торжественной церемонии в Успенском соборе Кремля началось следствие по делу царевича, хотя еще накануне ему было объявлено прощение на условии признания всех совершённых проступков. Алексея судили и приговорили к смерти как изменника. После его кончины в Петропавловской крепости (по официальной версии, от удара, по наиболее вероятной, от пыток) Петр заявил, что Алексей, услышав приговор, раскаялся и почил с миром, по-христиански.
Судьба автора
Николай Ге родился в Воронеже в семье военного, потомка француза-дворянина, эмигрировавшего в Россию в годы Великой революции. Детство Николая прошло в поместье отца на Украине, там же мальчик окончил и гимназию, после которой поступил в университет, собираясь стать математиком. Однако свою роль сыграло искусство: картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи» впечатлили юношу настолько, что в Петербурге вместо занятий уравнениями Николай стал посещать вечерние классы Академии художеств, куда вскоре перевелся окончательно.
За одну из своих ученических работ Ге получил право пенсионерской поездки за границу. Следующие 13 лет он проведет в Италии, откуда приедет совершенным западником. Сразу после возвращения живописец станет одним из инициаторов организации товарищества передвижников, куда его берут казначеем, памятуя о математическом образовании. Уже после первой выставки И. Н. Крамской написал: «Ге царит решительно. На всех его картина произвела ошеломляющее впечатление». Речь шла о полотне «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе».
Николай Ге во время работы над картиной «Распятие». (wikipedia.org)
Следующие работы Ге уже не вызывали таких восторгов. Близкие по духу, в том числе и Лев Толстой, поддерживали живописца, а критика, публика и покупатели — нет. Приобретать полотна Ге отказывался даже такой прогрессивный коллекционер, как Павел Третьяков. Удрученный и разочарованный, живописец решает оставить суетный Петербург и едет на купленный им хутор Ивановский Черниговской губернии.
«Четыре года жизни в Петербурге и занятий искусством, самых искренних, привели меня к тому, что жить так нельзя. Всё, что могло бы составить моё материальное благосостояние, шло вразрез с тем, что мною чувствовалось на душе… Так как искусство я просто люблю как духовное занятие, то я должен отыскать себе способ независимо от искусства. Я ушёл в деревню. Я думал, что жизнь там дешевле, проще, я буду хозяйничать и этим жить, а искусство будет свободно…», — объяснял свое решение Ге.
На хуторе он работал на земле, помогал крестьянам, был печником. Много общался с Львом Толстым, который поддерживал его духовные искания. В тиши он пишет на евангельские темы — так называемый «Страстной цикл». А последние 10 лет жизни и вовсе отдает картине о распятии Христа. Для ее создания Ге заставляет натурщиков позировать, прикованными к кресту. Даже сам он, уже пожилой человек, решается испытать это состояние.
Современники не понимали его поздние работы. Например, Александр III, который очень любил и ценил раннего Ге, глядя на «Распятие», сказал: «…мы ещё кое-как это поймём, но народ… он никогда этого не оценит, это никогда не будет ему понятно».
«Распятие». (wikipedia.org)
Сразу после смерти художника в 1894 году его дети, опасаясь за судьбу художественного наследия, переправили все в Ясную Поляну. Толстой обещал им убедить Третьякова купить все и поместить в галерее. Коллекционер обязался подготовить отдельное помещение и выставить работы Ге, однако этого так и не произошло.
Картина была написана Ге к 1-й выставке («передвижников»), открытие которой состоялось в Петербурге в ноябре 1871 года. В частности, актуальность выбранной художником темы была связана с приближавшимся в то время 200-летним юбилеем Петра I (1672-1725). Ещё до выставки картина была куплена у автора Павлом Третьяковым .
Николай Ге написал несколько авторских повторений картины, одно из которых было приобретено Александром II - в настоящее время оно принадлежит коллекции Государственного Русского музея .
К началу 1870 года Николай Ге возвратился в Россию из Италии, где он жил и работал в 1857-1863 и 1864-1869 годах. Окончательный переезд состоялся в мае 1870 года, когда он вместе с семьёй поселился на Васильевском острове в Санкт-Петербурге . В этот период Ге сблизился с прогрессивными художниками и писателями, стал одним из основателей Товарищества передвижных художественных выставок (ТПХВ). В его творчестве стали появляться сюжеты, связанные с российской историей XVIII-XIX веков. Одним из первых произведений на эту тему и стала картина «Пётр I и царевич Алексей» - сюжет, связанный с Петром I, был актуален в связи с приближавшейся 200-й годовщиной со дня его рождения .
По мере того как Ге работал над картиной, он изучал исторические документы, связанные с деятельностью Петра I. По-видимому, он обсуждал их со своими друзьями и знакомыми - в частности, с историком и публицистом Николаем Костомаровым . В результате первоначальное идеализирование личности Петра I сменилось более реалистичной оценкой, связанной с пониманием жестокости и страданий, которыми были оплачены успехи преобразований петровской эпохи . Сам Николай Ге так описывал эту ситуацию :
Николай Ге готовил картину «Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» для 1-й выставки Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»), открытие которой несколько раз откладывалось, но в конце концов состоялось в Петербурге в ноябре 1871 года . Павел Третьяков купил картину прямо из мастерской художника, незадолго до начала выставки - это полотно стало первой картиной Ге, приобретённой Третьяковым для своей коллекции .
Во время выставки картина понравилась императору Александру II , который тоже выразил желание её купить - при этом никто не осмелился сообщить ему о том, что картина уже продана. Чтобы разрешить эту проблему, Ге попросили написать для Третьякова авторскую копию, а оригинал отдать Александру II. Тем не менее, художник заявил, что без согласия Павла Михайловича он этого делать не будет, и в результате оригинал был отдан Третьякову, а для Александра II было написано авторское повторение, которое впоследствии перешло в коллекцию Русского музея .
Несмотря на внешнее спокойствие Петра I и царевича Алексея, их внутреннее состояние полно переживаний и душевного напряжения. По-видимому, между ними произошло бурное обсуждение, в результате которого Пётр I ещё более уверился в предательстве сына, которое подтверждается документами, разложенными на столе (одна из бумаг упала на пол). Прежде чем вынести приговор, Пётр I всматривается в лицо сына, всё ещё надеясь увидеть на нём признаки раскаяния. Алексей же под пристальным взглядом отца опустил глаза - уверенный в том, что Пётр I не решится приговорить к смерти собственного сына, он молчит и не просит о прощении .
Светотеневое решение композиции подчёркивает разницу между персонажами. По словам искусствоведа Татьяны Карповой , фигура царевича Алексея освещена более бледным, «словно лунным, мертвенным светом», который в этой ситуации символизирует то, что «он уже более принадлежит царству теней, нежели реальной жизни с её страстями и красками». В то же время, лицо Петра I , напротив, «энергично вылеплено контрастной светотенью» . Угол стола и свисающая с него красно-чёрная скатерть («цвета́ траура») как бы разделяют отца и сына и предвещают трагическую развязку этой драмы . Чередование чёрных и белых плиток пола имеет несколько толкований - «и выражение духа регулярности Петровской эпохи, и чёрное и белое в характерах Петра и царевича, и шахматная доска, на которой разыгрывается финал партии, проигранной Алексеем» .
В исторических документах нет свидетельств того, что Пётр I когда-либо допрашивал царевича Алексея во дворце Монплезир, который к 1718 году ещё не был полностью достроен - наоборот, есть утверждения, что «в действительности это происходило не в Монплезире» . Также полагают, что вряд ли Пётр I допрашивал царевича один на один. Хотя Ге, по-видимому, знал об этом, тем не менее, он принял решение изобразить на картине только Петра и Алексея, чтобы иметь возможность сосредоточиться на психологии их переживаний .
Изображённый на картине момент мучительного поиска решения свидетельствует о том, что Ге хотел показать в Петре I не палача, а отца, переступающего через свои личные пристрастия ради интересов государства . Искусствовед Алла Верещагина отмечала, что «впервые в русской исторической живописи были созданы типические, чуждые идеализации образы реальных исторических деятелей», поскольку «психологизм обусловил подлинный историзм произведения» .
В Третьяковской галерее также находится одноимённый эскиз этой картины (1870, холст, масло, 22 × 26,7 см , Ж-593), который был приобретён у наследников в 1970 году .
Существует несколько полноформатных одноимённых авторских повторений картины. Одно из них находится в Государственном Русском музее (1872, холст, масло, 134,5 × 173 см , Ж-4142), куда оно поступило в 1897 году из Эрмитажа . Другое повторение, также датированное 1872 годом, находится в Государственном музее искусств Узбекистана в Ташкенте . Оно поступило туда из коллекции великого князя Николая Константиновича (по некоторым сведениям, ранее это полотно было в коллекции его отца, великого князя », писатель и критик Михаил Салтыков-Щедрин уделил большое внимание картине Ге. В частности, он писал :
Картина «Пётр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» на почтовой марке России 2006 года
Замечая, что, «по-видимому, личность Петра чрезвычайно симпатична г-ну Ге», Салтыков-Щедрин и со своей стороны даёт высокую оценку роли Петра I в российской истории и его нравственным качествам. Он положительно оценивает петровские реформы, считая, что последующие неудачи некоторых из них произошли не по вине Петра, «а оттого, что продолжатели его дела поддерживали только букву реформ и совершенно забыли разум их». Поэтому в изображённом на картине конфликте симпатии Салтыкова-Щедрина полностью на стороне Петра, который опасался, что царевич Алексей, взойдя на престол в качестве его наследника, разрушит многое из того, что было им создано. По словам Салтыкова-Щедрина, «фигура Петра представляется исполненною той светящейся красоты, которую дает человеку только несомненно прекрасный внутренний его мир», в то время как для царевича Алексея свидание с отцом тоже «было полно нравственных тревог, но эти тревоги иного, несомненно низменного свойства» .
Статью о 1-й передвижной выставке опубликовал и художественный критик Владимир Стасов , который также рассматривал картину Ге как одно из лучших представленных произведений. В частности, он писал :
При этом, в отличие от Салтыкова-Щедрина, Стасов более критично относился к личности Петра I, считая его тираном и деспотом, а царевича Алексея - жертвой , и именно с этой точки зрения он критиковал композицию картины Ге .
Искусствовед, исследовавшая творчество Ге, писала, что эта картина - «одно из наиболее ярких свидетельств сближения искусства Ге с искусством его сотоварищей-передвижников», поскольку при оценке исторических деятелей «его интересуют прежде всего внутренние, психологические мотивы поступков», и им «руководит потребность оценивать людей и события в их нравственном смысле»
Всем известна картина Николая Ге «Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе», написанная художником в 1871 году. Она часто украшает собой страницы учебников истории - в том разделе, который посвящен правлению знаменитого царя-реформатора. Безрадостное с виду произведение, выполненное преимущественно в темных тонах: самодержец лично допрашивает венценосного сына. Дело происходит в петергофском дворце Монплезир. Царевич Алексей, недовольный реформами отца и его деспотичными методами правления, бежал в Европу - но был возвращен, допрошен, а, впоследствии, арестован и убит при невыясненных обстоятельствах.
На самом деле, иначе было абсолютно все. Сейчас мы вместе с вами вернемся в 1718 год и восстановим последовательность событий, чтобы однозначно понять, что же происходит на этой картине.
Итак, 1718 год. Северная война подходит к концу. Швеция, измотанная войной на несколько фронтов - а как вы помните, кроме России с Швецией воевали еще с Пруссия, Саксония, Дания и Речь Посполитая - лишилась прибалтийских территорий, потерпела ряд крупных поражений на море и на суше, и Стокгольм начал искать возможность заключения сепаратного мира с Россией. Петербург не возражал - война принесла России «окно в Европу», но разорила страну и усилила ропот среди народа, и так недовольного реформами царя.
Петр I и Карл XII. Немецкая гравюра 1728 года
Однако сепаратный мир был крайне невыгоден другим европейским державам - в первую очередь, Дании и Англии. Обе опасались, что развязав руки на востоке, шведский король Карл XII с новой силой начнет завоевание Дании и Ганновера - принадлежащего тогда английской короне.
Петр I понимал, что ключевой фигурой на переговорах со Швецией является, естественно, ее монарх. Если Карл погибнет, переговоры в лучшем случае затянутся на неопределенный срок, а скорее всего - будут отменены. Причиной тому являлось множество сторонников войны с Россией до победного конца, которые несколько позже, в тридцатые годы, объединятся в так называемую «партию шляп». А в мае 1718 года в Петербург пришло шифрованное сообщение от российского посланника в Копенгагене: датчане готовят устранение шведского монарха, чтобы сорвать мирные переговоры.
Раненый Карл
Медлить было нельзя и Петр с сыном разработали план спасения шведского короля. Ситуация осложнялась тем, что шведский королевский двор кишел датскими агентами и предупредить Карла об опасности обычным путем было невозможно. Кроме того, Петр отлично знал нрав своего шведского «коллеги» — Карл XII был гениальным полководцем, но плохим политиком, скверно разбирался в людях и отличался крайне импульсивным поведением. Узнав о заговоре, он мог начать действовать самостоятельно и наломать массу дров.
Петр решил отправить Алексея в Швецию, чтобы тот под вымышленным именем подобрался как можно ближе в Карлу и сделал все возможное для его защиты, пока не будут завершены мирные переговоры. У Алексея был большой опыт подобных операций - с пятнадцати лет он работал за границей, преимущественно в Голландии и Франции. Внедриться в шведский двор ему было вполне по силам. Отправлять дополнительных агентов было бы рискованно - большие группы неизбежно привлекли бы к себе внимание, кроме того, Петр никому не доверял больше, чем своему сыну.
Чрезвычайно распространена версия о том, что Петр и Алексей терпеть друг друга не могли, и царевич, якобы, готовил чуть ли не дворцовый переворот, чтобы свергнуть своего отца. На самом деле, это была тактическая дезинформация, распространявшаяся верховным окружением царя. О происходящем, кроме Петра и Алексея, знали еще примерно пять-шесть человек, самых доверенных, например - князь Меньшиков или генерал Ерохов. Поэтому и командировка Алексея была подана как «бегство от преследования коронованного отца-тирана».
Незадолго до отъезда Алексея в Швецию из Стокгольма пришли тревожные новости: Карл XII начал военный поход против Норвегии. Петр и Алексей сразу поняли, что эта идея подброшена Карлу датскими агентами влияния при дворе - так они убивали сразу двух зайцев: выманивали шведского монарха из Швеции и, в перспективе, ослабляли Норвегию, на которую Дания сама имела виды.
У Алексея ушел месяц, чтобы под видом Альбрехта ван Крюйжа - военного советника из Голландии - внедриться в окружение Карла. Вместе с ним он участвовал в норвежском походе, посылая в Петербург тревожные депеши: заговор против Карла действительно существует. То в палатку короля «случайно» влетала зажженная граната, то в чья-то рука подкладывала в постель несколько стеклянных осколков, смазанных ядом, то оказывалась подрезанной подпруга его коня. Алексей своевременно ликвидировал все попытки неизвестных убийц устранить короля, устраивая все так, чтобы и сам король ничего не заметил - потому что тогда спасать вспыльчивого Карла стало бы намного сложнее.
Деятельность Алексея не осталась незамеченной. В конце ноября он внезапно исчез, а спустя пару недель его тело нашли шведские караульные недалеко от лагеря под осажденной крепостью Фредрикстен. Его подопечный Карл XII пережил Алексея меньше чем на месяц - во время штурма Фредрикстена он был убит выстрелом в затылок. В 1933 году Датская королевская разведывательная служба обнародовала документы, доказывающие причастность ее агентов к смерти Алексея и Карла.
Дальнейшее вам известно - после Карла на трон всходит его сестра, Ульрика Элеонора, однако формально правит ее муж, Фредрик I - урожденец немецкого города Касселя, наполовину датчанин. Переговоры о сепаратном мире с Россией срываются и война длится еще три долгих года.
Исчезновение Алексея безутешному Петру пришлось объяснять в духе первоначальной легенды - бежал, был возвращен, арестован и «загадочно умер». Так как теперь эта версия находится на страницах учебников, можно с уверенностью сказать, что Петр был очень убедителен в своих объяснениях.
А теперь снова вернемся к картине, которую Ге нарисовал потрясающе правдоподобно. Это не допрос царевича, это финальный инструктаж перед командировкой в Швецию.
Алексей, уже одетый в голландский костюм, держит в руках некий документ, скорее всего - тот самый доклад из Копенгагена о готовящемся покушении на Карла XII. На это указывает превосходное качество бумаги - в 1718 году в России еще не было мануфактур, производящих такую бумагу. Петр внимательно смотрит на своего сына, оценивая - справится ли он в этот раз?
Обратите внимание на стол. Там лежит новейшая разработка Тульского оружейного завода - компактный пистолет со складным оптическим прицелом. К сожалению, жизнь царевича это оружие не спасет.
Возле камина к стене прислонены лыжи, которые возьмет с собой Алексей в Швецию, а затем и в Норвегию. Такие лыжи производились на заказ в Померании для егерей, придворных курьеров и секретных агентов. После гибели Алексея Карл взял их себе на память о хорошем друге, но опробовать их так и не успел - пуля убийц настигла его раньше.
Написал Ghostman От себя мне добавить осталось совсем немного. Стивен Хокинг уверяет, что время, если и существует, то события в нем происходят не тем единственным способом, который запечатлелся в нашей памяти, а всеми возможными способами. Равным образом и документам не удается его зафиксировать: в документ может вкрасться и ошибка, и прямая фальсификация, документ еще не дает права судить о том, что действительно было . Более того: если что и было, то именно в силу этого его уже нет , в буквальном смысле нет. Прошлое сразу же пожирают томминокеры, и Стивен Кинг - это псевдоним Стивена Хокинга. Поэтому время - всего лишь глина в умелых пальцах членов Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России, и я приветствую имеющие появиться труды, в которых история будет тщательно вычищена от всех пятен, отстирана и отглажена и приобретет, наконец, право, считаться подлинной историей России!
«Пётр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» (1871).
Холст, масло. 135,7 х 173 см.
Государственная Третьяковская галерея
Москва
На картине изображена историческая и семейная драма царя-реформатора Петра I. Царевич Алексей, первенец Петра I, был человеком сложной судьбы. Во многом это объяснялось обстоятельствами его жизни, не зависевшими от воли молодого наследника. Он воспитывался в боярской среде, ненавидевшей Петра за его преобразования и за суровую борьбу с этими самыми боярами, а точнее – с их отсталыми и замшелыми взглядами. Мать царевича, Евдокия Лопухина – также из боярского рода.
Характер царевича Алексея был прямой противоположностью отцовскому. К тому же он чувствовал сильную обиду за свою мать, которую Петр насильно сослал в Суздальский монастырь. Так наследник стал не продолжателем отцовских дел, а их врагом, к тому же и заговорщиком. Он бежал из России, но был возвращён и объявлен преступником.
И вот в таком звании он предстаёт перед грозным отцом.
Кто может сейчас сказать, что чувствовали оба в момент, изображённый на картине? Об этом можно только догадываться. Одно ясно: изображена трагедия. Трагедия историческая, которая была характерна для всей России: тяжело было Петру I ломать старину и буквально на крови строить новое государство. И нужен был ему помощник, самый близкий человек – сын. Но, к сожалению, наследника-реформатора в лице сына он потерял. И здесь уже начинается личная трагедия: в таком случае он потерял сына навсегда, потому что сохранять только семейные отношения с идеологическим врагом для энергичного, с железной волей и ненасытной жаждой деятельности отца было невозможно.
На картине Н. Ге всё исторически достоверно, вплоть до композиции. Хотя можно только представить себе сомнения художника в том, как правильно изобразить сцену, на чём сделать акцент. Ведь многие тогда были уверены в вине «царя-сыноубийцы», и сам царевич объявлялся жертвой вероломного отца. Но в этом вопросе художнику помог историк Н.И. Костомаров, который считал, что царевич Алексей поступил по отношению к отцу неприглядно и что его казнь была закономерной расплатой. Но сам художник сомневался в том, что общественные интересы могут быть выше отцовских чувств.
И вот появилась картина. Могучая фигура сидящего царя изображена с обращённым на сына пристальным взглядом. Рядом стоит сын – усталый, с безнадёжно опущенной головой. Бурное объяснение уже произошло, и Пётр как будто ждет от сына ответа. Он уже уверен в его вине, но кажется, что всё ещё не оставляет надежды на его раскаяние. Но царевич стоит словно скованный, в замешательстве потупив взор. Историк М.П. Погодин утверждает, что «в искренних, задушевных письмах к друзьям он является таким, каким в самом деле был, без прикрас и натяжек, – и должно сознаться, что все эти документы говорят больше в его пользу, чем в ущерб. Это был человек благочестивый, разумеется, по-своему любознательный, рассудительный, расчетливый и добрый, веселый, охотник покутить». Николай Ге, по его словам, сочувствовал несчастной судьбе царевича, когда писал свою картину.
Однако царевич Алексей не был бессильной жертвой: он был упрям и не желал подчиниться воле отца – в этом есть своё мужество, он равноправный противник Петра.
Эта картина будет актуальной всегда. Да, спор между героями полотна окончен, страсти улеглись, все слова сказаны, продолжение и исход дела также известны всем. Но эхо этого спора продолжает звучать и в наши дни – это спор об исторических путях страны и о цене, которую приходится платить правителю за свои действия.